Нил Саймон - Берегите Флору! [=Странная пара (женская версия)]

Оли. Ну, хорошо! Я останусь. А вот ты пойдешь, куда подальше.

Оли подбегает к шкафу, вытаскивает оттуда чемодан и кладет его на стол.

Оли. Вот! Вот!

Флора. Оли, ну не уходи, пожалуйста!

Оли. Я? Ну, это же надо быть такой идиоткой! Да не я, а ты! Собирай свой чемодан, и катись отсюда.

Флора. Но это не мой чемодан. Ты что, не помнишь, мой был большой такой, чёрный, с колёсиками. А этот маленький совсем. И ты меня извини, конечно, но это какая-то совершенно дикая расцветка.

Оли. Всё, Флора. Концерт окончен. Собирай свои пожитки, и — арриведерчи. В музее восковых фигур тебя примут с распростертыми объятьями.

Флора. Ты что, действительно хочешь, чтобы я сейчас собрала все свои вещи и уехала отсюда?

Оли. Ну, зачем — сразу все? Возьми один чемодан, а остальное потом заберёшь.

Флора (про себя). Удивительно, у меня такое ощущение, что я это уже раньше слышала. Оли, учти, я сейчас действительно возьму и уйду!

Оли (обращается к небесам). Нет, это поразительно. Неужели она меня не слышит? (Оглядывается.) Здесь всегда была хорошая акустика. Раз, раз, раз, раз, два, три — я себя прекрасно слышу. Я знаю, что это я говорю, ведь голос-то этот точно мой…

Флора. То есть, другими словами — ты меня выгоняешь из дома?

Оли. Нет. Не надо никаких других слов. Эти слова прекрасно подходят.

Флора. Ну, хороню. Раз ты так хочешь, то я уйду. Только учти, если со мной что-нибудь случится — это будет твоя вина и твоя головная боль. (Флора начинает собирать свои вещи в чемодан.)

Оли. Слушай, я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы тебя выгнали по-человечески? Тоже мне — страшное проклятье фараона. Не дури. У меня своих проблем хватает.

Флора. Так. Еды я тут кучу наготовила — сама разогреешь. Ты еще не забыла где у тебя плита?

Оли. Нет уж, забирай обратно.

Флора. Куда же я всё это возьму? Кушай на здоровье.

Оли. Нет, еда пусть остаётся, а вот головная боль мне не нужна. Забирай своё заклятье и давай — на свободу с чистой совестью.

Флора. Я и так уйду с чистой совестью, а ты тут оставайся и мучайся.

Оли. Никуда ты не пойдешь! (Загораживает дверь.) Сначала скажи — «Ты права, Оли, жалко, что у нас с тобой ничего не вышло, но я желаю тебе всего хорошего».

Флора. Ты права, Оли, здесь, наверное, плохая акустика. Раз, два, три — да, я тоже себя прекрасно слышу, но ты меня, похоже, нет. Я ухожу. (Флора решительно отпихивает Оли и выходит.)

Оли (кричит). Ну хорошо, я согласна! Ты выиграла, возвращайся назад! Ну, возвращайся, пожалуйста… (Ответа нет. Оли опускается на диван, сворачивается калачиком в обнимку с диванной подушкой и начинает плакать. Наступает тишина, затем раздается звонок в дверь. Оли вскакивает к двери, причитая.) Пусть это будет она, пусть это будет она, я ей сейчас всё скажу, сейчас ей мало не покажется…

Входит Сильвия.

Сильвия. Оли, что с Флорой? Я выхожу из лифта, а она стоит с чемоданом. Я её спрашиваю, в чём дело, а она говорит — спроси у Оли и тут же прыгает в лифт и уезжает. Куда она пошла?

Оли. А я откуда знаю? Я даже имени её слышать не хочу.

Сильвия. Кого — Флоры?

Оли. Ну, я же тебя прошу, не говори мне про неё.

Сильвия (направляется на кухню.) Извини, я не поняла, что ты имела в виду Флору. (Оли затыкает себе уши, Сильвия продолжает из кухни.) Я не буду говорить у кого, в прошлый раз тут были такие хрустящие огурчики солёные. Они у вас ещё остались? Ага, вот они. (Выходит с огурцом.) Не расстраивайся. Я прекрасно знаю, что тебе с ней не сладко. (Хрустит огурцом.) Огурчики — мечта. Мы тоже сегодня с мужем поссорились. ОЛИ. А вы-то чего?

Сильвия (кокетливо). Он считает, что я одеваюсь слишком вызывающе. Ревнует, конечно.

Оли (смотрит на неё оценивающе). Да… Ты держись за него. Такие мужики — большая редкость.

Входит Рене.

Рене. Что у вас тут происходит? Дверь открыта, Флора выскакивает из лифта с лицом как у статуи Свободы до реставрации. Вы что — поругались?

Оли. Ничего мы не поругались. Она просто села на метлу, и полетела на лысую гору.

Рене. Тут так пахнет аппетитно. У вас есть чего-нибудь перекусить? (Идет на кухню.) А почему у тебя спагетти на стене?

Оли. Это не спагетти, это, понимаешь ли, лингвини.

Рене (появляется). А, ну это другое дело. Больше вопросов нет.

Сильвия. Там огурчики солёные есть.

Рене. Нет, спасибо, у меня что-то аппетит пропал.

Сильвия (достаёт из сумки наручники и протягивает их Рене). Можете меня поздравить.

Рене. Я тебя поздравляю. Если хочешь, ещё немножко поноси.

Сильвия. Спасибо. У меня уже свои есть, две пары.

Оли. Ну, я тебя тогда тоже поздравляю.

Сильвия. Нет. Я жду ребенка.

Оли. Ребенка? Вот это да! А ты говоришь — пингвин.

Рене. Орёл, а не пингвин.

Сильвия. Нет, орёл — это я. А он Прометей. Его, значит, боги приковали наручниками к кровати, и лежит один, бедный-несчастный, и тут прилетаю я, и начинаю выклёвывать ему… ну, в общем, всё подряд ему выклёвываю.

Рене (смотрит на наручники). А мой орёл тоже часто клюёт… только вот носом, правда.

Оли. Ну, дорогая моя, это дело надо отметить. Сейчас я тебе всю банку огурцов принесу.

Сильвия. Мне так хотелось вам побыстрее все рассказать. Жалко, что Флоры нет. Чего же она ушла прямо перед нашим приходом?

Оли. Ей просто не понравилось то, что я ей сказала.

Рене. А что ты ей сказала?

Оли. Я ей сказала — собирай свой чемодан и катись отсюда.

Сильвия. Но она была с другим чемоданом, У нее же такой большой и чёрный. А у того была совершенно дикая расцветка.

Рене. Как, ты её выгнала из дома?

Оли. Да. Выгнала из дома. На все четыре стороны. Я больше не могла всего этого вынести, и теперь всё это будет на моей совести.

Рене. Да, теперь уж будьте уверены — Флора такое устроит!

Сильвия. Оли, подожди, как ты могла? Конечно, Флора есть Флора, но выбрасывать её одну, с чужим чемоданом на улицу…

Оли. А ты что, думаешь, я не волнуюсь? Да я первая начала волноваться, потому, что я же первая её и выгнала!

Рене. Нет. Первым её выгнал Сид. Ты была уже вторая. А тот, с кем она будет жить потом, выгонит её третьим. Неужели ты не понимаешь? Это Флора. Она всё это устраивает сама.

Оли. Зачем?

Рене. Я не знаю зачем. Она сама не знает зачем. Бывают такие люди. В Новой Гвинее живут аборигены, которые целыми днями бьются головой об пальмы. Как только они перестают, у них тут же начинаются дикие головные боли. Флоре, может, нравится себя жалеть.

Оли. Да? Я, дура, тут мучаюсь, а она, значит, там одна, голодная, холодная, сидит где-нибудь в канаве и балдеет? Если бы у неё было хоть немножко порядочности, она бы попросила Филла забрать её к себе.

Сильвия. С чего это вдруг Филл должен забрать Флору к себе?

Оли. А кто же ещё? Он её муж, пусть он её и забирает.

Сильвия. Нет. Филл — твой муж. А её муж — Сид.

Оли. Что ты говоришь! А я и не знала, что ты у нас такой специалист по чужим мужьям.

Сильвия. Если ты за неё так волнуешься, то почему бы тебе самой не забрать её к себе?

Рене. Действительно. Дай ей второй шанс.

Оли. Да? А почему бы тебе самой не дать ей второй шанс?

Рене. А потому, что я бы ей и первого не дала!

Звонок в дверь. Все замирают.

Оли. Слава, богу! Она решила вернуться.

Рене. Может, она что-то забыла.

Оли. Наверное, она забыла убрать лингвини со стены.

Сильвия. Я пойду открою.

Оли. Не надо. Я сама открою. А вы начинайте играть. Пусть она не думает, что мы тут все с ума из-за неё сходим. Сейчас я принесу чего-нибудь выпить. (Уходит в коридор.)

Раздаётся ещё один звонок.

Рене. Нет уж, я пойду и открою.

Открывает дверь. В дверях стоит Хулио.

Хулио. Буенос трейдес, сеньора.

Рене. Работать надо, а не по квартирам ходить! (Захлопывает перед носом дверь.) Оли, это не она! Просто возмутительно! В этом городе ты или сборщик пожертвований, или его жертва. (Опять звонок. Рене в ярости открывает дверь.)